ЭТЕЛЬ ЛИЛИАН ВОЙНИЧ

Этель Лилиан Войнич - помнит ли ее читатель?

Утром 14 мая 1889 года по Петербургу двигалось скорбное похоронное шествие. Шли студенты, курсистки, гимназисты, учителя, молодые рабочие.
Россия хоронила своего великого писателя Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина. Люди шли нестройно, волнуясь. Вместо объявленного заранее выноса тела на десять часов утра полиция распорядилась начать похороны на час раньше. Как только миновали Невский проспект, гроб повезли рысью. Многие отстали, другие бежали.
Вместе с русскими юношами и девушками шла молодая иностранка. Ее широко открытые голубые глаза выражали глубокое волнение. Все было так странно. Ведь это похороны, мирное траурное шествие. Зачем же так много вооруженных полицейских вокруг? Зачем у каждого дома стоят дворники? Она прислушивалась к разговорам.
Молодые люди рассказывали, что во всех Гимназиях, академиях, институтах как раз на этот час были назначены экзамены, чтобы помешать учащимся прийти на похороны.
Но они все-таки пришли.
В рядах было тревожно. Полиции все прибывало. Говорили, что царское правительство боится своих врагов даже мертвых, Вот ведь и Пушкина похоронили тайком. Вспоминали, что совсем недавно, осенью 1886 года, когда студенты решили отметить двадцатипятилетие со дня смерти Добролюбова — отслужить панихиду, возложить венки, — полиция разогнала процессию, а многие ее участники были арестованы, исключены из университета, высланы из Петербурга...
Девушка бережно держала в руках букетик примул. Ей хотелось положить его на гроб писателя, творчеством которого она восхищалась. Но начало процессии было далеко впереди. Вдруг молодой студент, шедший перед ней, обернулся и прошептал:
— Дайте мне ваши цветы.
Девушка видела, как ее букетик присоединили к другим цветам. Букет все рос и рос, переходя из рук в руки, пока не достиг гроба.
Когда процессия прибыла на Волково кладбище, ряды смешались и девушка оказалась впереди. Она прошла за ограду.
Начались речи. Кто-то читал стихи. Вот она услышала, как упомянули сказку Щедрина "Пропала совесть". Какая это изумительная сказка. Она знает ее наизусть...
Кого-то из выступавших арестовали.
Взволнованная до слез стояла молодая иностранка у гроба русского писателя. Вот и ее цветы лежат здесь, вместе с другими, вместе с цветами русских юношей и девушек.
Да, она англичанка, но ее жизнь, ее судьба уже навсегда связаны с Россией.
Девушку звали Лили Буль, это была будущая писательница — Этель Лилиан Войнич.
Как попала она в Россию? Что привело ее на похороны Салтыкова-Щедрина?
Этель Лилиан Буль родилась 11 мая 1864 года в Ирландии, в городе Корке, где ее отец преподавал математику в колледже Королевы.
Джордж Буль был англичанин. Сын простого сапожника, он самоучкой изучил латынь, математику, философию, опубликовал несколько сочинений об Исааке Ньютоне, о законах мышления и другие работы, за которые был избран членом философского общества Кембриджского университета. Однако подлинное признание труды Д. Буля получили уже после его смерти. Д. Буль считается основоположником математической символической логики.
Джордж Буль умер через несколько месяцев после рождения Этель Лилиан. Его жена осталась без всяких средств к существованию. А на руках у нее было, кроме Этель Лилиан, еще четыре маленькие девочки. Мэри Буль переехала с дочерьми в Лондон, стала преподавать математику. Она и раньше помогала мужу — переписывала рукописи, правила корректуры его сочинений. Мэри Буль происходила из культурной семьи — отец ее был ректором колледжа, а дядя, брат отца, Джордж Эверест, был видным инженером и географом, — он первый предпринял изучение Гималайских гор, высочайшая вершина которых названа его именем.
Мечтою Мэри Буль было дать дочерям хорошее образование. Особенно блестящими способностями отличалась младшая дочь. Этель росла очень впечатлительной девочкой. Училась она с увлечением. Наука, языки давались ей легко, но у матери не было средств, и девочка не могла получить систематического образования.
В Линкольне, где родился Джордж Буль, и в Корке, где он работал, были установлены мемориальные доски в его честь, в честь его заслуг перед наукой, — а его дочери не могли учиться....
Больше всего Этель влекла музыка, ее музыкальная одаренность проявилась едва ей исполнилось пять лет. Время от времени, когда в доме появлялись свободные деньги, Этель брала уроки музыки, но это бывало очень редко. Большей частью семья жила в горькой нужде, иногда приходилось даже голодать.
Этель много читала. В детстве она больше всего любила книги английского поэта Вильяма Блэйка. А потом в ее жизнь вошли произведения Вильяма Шекспира, Джона Мильтона, Перси Биши Шелли, и эти великие английские поэты стали ее постоянными спутниками. Настольной книгой в семье была библия. С особым восхищением читала Этель историю жизни греческого философа Сократа, восторгаясь его мужеством, его преданностью своим убеждениям. В 1882 году Этель получила небольшое наследство и поехала в Берлин. Там. она проучилась три года в высшей музыкальной школе и окончила ее по классу фортепиано в 1885 году.
К этому времени относится пробуждение у нее пристального интереса к социальным проблемам. Больше всего волновали молодую девушку судьбы двух стран — Италии и России. Этель Лилиан Буль много читала об освободительном движении русского и итальянского народа, о героических подвигах борцов за свободу, особенно интересовала ее фигура Джузеппе Мадзини.
Известие об убийстве Александра II произвело на Этель Лилиан Буль очень сильное впечатление. Она старалась понять смысл того, Что происходило в далекой и непонятной ей России. Читала газетные и журнальные сообщения, — они были противоречивы и подчас фантастичны. Ее интересовали русские революционеры, или «нигилисты», как их называли в Западной Европе. Они казались ей подлинными героями. Что же это за люди?
Наконец, в книге «Подпольная Россия» Этель Лилиан нашла ответы на свои вопросы. Яркими, сильными штрихами излагал автор историю революционного движения в России, рисуя эволюцию типов самих революционеров. Он показывал, как на смену пропагандисту — человеку, для которого социализм был верой, а народ — божеством, который, подобно христианину первых веков, шел на муки с ясностью во взоре, полный любви ко всем, даже к своим палачам,— как на смену этому типу революционера пришёл террорист.
«Подпольная Россия» произвела на Этель Лилиан Буль огромное впечатление, и она захотела сама поехать в Россию, воочию увидеть русских героев, узнать, действительно ли в царской России так силен гнет самодержавия.
В декабре 1886 года Этель Лилиан Буль познакомилась с автором «Подпольной России» — Степняком, жившим тогда в Лондоне. Это был замечательный писатель, известный революционер, уже около восьми лет находившийся в изгнании. Знакомство с ним сыграло огромную роль в жизни Этель Лилиан Буль. Настоящее его имя было Сергей Михайлович Кравчинский (1851—1895).
Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский принадлежал к тем, кого Ленин назвал «блестящей плеядой революционеров 70-х годов». Он был одним из первых, пошедший «в народ» с пропагандой идей социализма, он агитировал и в деревне и в рабочих кружках. После разгрома «хождения в народ» Кравчинскому пришлось уехать за границу. В 1875 году он принял участие в восстании против турецких захватчиков в Герцеговине, а в 1877 в вооруженном восстании в итальянской провинции Беневенто. Там он был арестован и приговорен к смертной казни. Однако через несколько месяцев умер итальянский король, и новый король, взойдя на престол, амнистировал узников.
В 1878 году Сергей Михайлович Кравчинский возвращается в Россию, принимает участие в организации партии «Земля и воля». Видя безрезультатность «хождения в народ», русские революционеры перешли к террору. Одним из первых поединков с самодержавием было выступление С. М. Кравчинского: 4 августа 1878 года в центре Петербурга на людной площади ударом кинжала он убил шефа жандармов генерала Мезенцева, особенно жестоко преследовавшего революционеров. Хотя полиция усиленно разыскивала бесстрашного террориста, С. М. Кравчинский оставался в столице, и лишь через несколько месяцев друзьям удалось уговорить его уехать за границу.
Кравчинский жил то в Швейцарии, то в Италии. Возвращение на родину было для него невозможно. Для служения России ему осталось только перо. В 1880 году он перевел на русский язык роман гарибальдийца Р. Джованьоли «Спартак». Затем напечатал в одном из русских журналов очерк о Гарибальди.
После, убийства Александра II, когда к России было приковано внимание всего мира, С. М. Кравчинский опубликовал на итальянской языке серию очерков о русских революционерах. В 1882 году эти очерки вышли отдельной книгой под названием «Подпольная Россия». Вместо имени автора на ней был обозначен псевдоним — «Степняк». Под этим псевдонимом его узнал весь мир — книга имела огромный успех, была переведена на многие европейские языки, была издана в Америке и в Японии. В России она распространялась нелегально.
Поселившись в 1884 году в Лондоне, Степняк знакомил общественное мнение Англии с положением в России — писал книги, статьи, выступал на митингах.
В доме Степняка встречались общественные деятели, политические эмигранты, прогрессивные писатели, художники, музыканты различных стран. Степняк дружил с дочерью Карла Маркса — Элеонорой, был хорошо знаком с Фридрихом Энгельсом, принимал участие в международном рабочем движении.
Степняк радушно принял Этель Лилиан Буль. Он горячо поддержал ее намерение поехать в Россию и вместе с женой начал обучать ее русскому языку. Он от души привязался к молоденькой англичанке и называл ее по-своему, ласково, — «Булочка» (от ее фамилии — Boole, которая по-английски произносится твердо — «Бул»), а она называла Степняка своим «опекуном». Этель Лилиан Буль писала в то время своей приятельнице: «Я не могу передать вам, с какой добротой отнеслись ко мне русские недавно. После трех лет общения с берлинцами это было подобно солнечному лучу после тумана». В примечаниях к этому письму, написанных в 1956 году, Этель Лилиан Войнич указывает, что упоминание о доброте русских относилось к Степняку.
Когда весной 1887 года Этель Лилиан Буль отправилась в Россию, Степняк дал ей письмо к сестрам своей жены, жившим в Петербурге.
В апреле 1887 года Этель Лилиан Буль, после небольшой остановки в Варшаве, прибыла в Петербург. Она поселилась вместе с сестрами жены Степняка, которые учились на медицинских курсах, и очень подружилась с ними. Так Этель Лилиан Буль попала в революционную среду. Муж одной из сестер — Прасковьи — народоволец В. А. Караулов (впоследствии ставший ренегатом) сидел в Шлиссельбургской крепости за издание революционной нелегальной литературы; его брат, народоволец Н. А. Караулов, был сослан под надзор полиции в Псковскую губернию. Большинство друзей сестер было арестовано, среди этих друзей был активный деятель партии «Народная воля» поэт П. Ф. Якубович, его невеста Роза Франк и другие.
Это было время разгрома народовольческого движения, эпоха наступления реакции. За несколько недель до приезда Этель Лилиан Буль в Россию в Петербурге были арестованы А. И. Ульянов и его товарищи. Первым ее впечатлением от России было известие о казни пятерых революционеров — А. И. Ульянова и других. Яростным преследованием революционеров, гонением на передовую русскую печать, указом о «кухаркиных детях» царское правительство охраняло устои Российской империи.
Несмотря на наступавшую реакцию, в стране не прекращались героические поиски путей борьбы с самодержавием, одно за другим вспыхивали крестьянские волнения, «беспорядки» на фабриках и заводах, среди передовой интеллигенции культивировалась идея самопожертвования, русские художники посвящали свои полотна и «скульптуры мученикам за идею. Дыхание недавних героических подвигов народовольцев еще ощущалось современниками. Благоговение перед памятью погибших, мысль о товарищах, «заживо погребенных» в тюрьмах и на каторге, вдохновляли новые поколения. Одновременно получили большое распространение идеи Льва Толстого о спасении человечества с помощью обновленного христианства. Мысль о спасительности христианской религии, противопоставленной борьбе революционеров, развиваемая во многих произведениях Достоевского, также имела своих последователей.
Разобраться в этих противоречивых идеях и настроениях было нелегко не только для молоденькой иностранки...
Но сама российская действительность обучала Этель Лилиан Буль. Она познакомилась с высшим петербургским светом и с бедными курсистками-медичками, жила в имении одного из высших сановников царского двора и входила в убогие лачуги умирающих от голода мужиков, бывала она в квартирах литераторов и в приемной петербургской тюрьмы.
Летом 1887 года Этель Лилиан Буль жила некоторое время в качестве учительницы в воронежском имении вдовы церемониймейстера императорского двора. В семье было двое сыновей и пять дочерей.
«В мои обязанности,— вспоминает писательница,— входило давать детям уроки английского языка и по вечерам, когда бывали гости, играть на фортепиано. О детях Веневитинова я помню главным образом то, что крестным отцом одного из них был царь и что мы терпеть не могли друг друга». Недолго выдержала Этель Лилиан Буль жизнь в знатном семействе и вскоре уехала от них. На простой телеге проделала она долгий путь до одного имения под Костромой, куда ее пригласили наблюдать солнечное затмение 19 августа. Затем она совершила поездку на пароходе по Волге, от верховьев до Нижнего-Новгорода, где осмотрела ярмарку.
Вернувшись в Петербург, Этель Лилиан Буль снова поселилась у своих друзей. Она давала уроки музыки и английского языка, много читала. Познакомилась с известной в ту пору писательницей и общественной деятельницей М. К. Цебриковой, публицистом и философом В. В. Лесевичем, рабочим Путиловского завода Степаном Лариным, сестрой политического эмигранта А. Л. Линева — общественной деятельницей А. Л. Погосской.
Лето 1888 года Этель Лилиан Буль провела в селе Успенском, Псковской губернии, в маленьком имении родителей Караулова, где познакомилась с Н. А. Карауловым. Она много ходила по окрестным деревням, помогая Прасковье Карауловой лечить местных жителей, и воочию видела крайнюю нищету вымирающих от голода и болезней крестьян.
Осенью 1888 года В. А. Караулов, после четырех лет заключения в Шлиссельбургской крепости, был переведен в дом предварительного заключения на Шпалерной. Этель Лилиан Буль всю зиму каждый день носила ему передачи. Нередко ей приходилось часами ожидать в тюремной приемной своей очереди, и она была свидетельницей множества тяжелых сцен. В. А. Караулову предстояла ссылка в Восточную Сибирь. Жена решила последовать за ним.
Через десять дней после похорон Салтыкова-Щедрина, проводив Прасковью Васильевну с сыном в Сибирь, Этель Лилиан Буль уехала из Петербурга. Она пробыла в России свыше двух лет.
Из России она увозила книги, подарки лондонским друзьям, письма, нелегальные рукописи. На всю жизнь сохранила она незабываемые впечатления о великой стране, глубокое сострадание к ее бедствиям и страстное восхищение перед мужеством русских революционеров.
Этель Лилиан Буль узнала и полюбила русскую литературу: Пушкина, Лермонтова, Грибоедова, Гоголя. Особенно волновало ее творчество современников — Гаршина, Слепцова, Глеба Успенского. «Произведения Достоевского и Салтыкова произвели на меня самое глубокое впечатление»,— рассказывает писательница. Полюбила она и народные русские песни, которые слышала во время поездки по Волге. Читала молодая англичанка и нелегальную революционную литературу.
Вернувшись в Англию, Этель Лилиан Буль делилась своими впечатлениями со Степняком. Все увиденное и услышанное в России болезненно отразилось на Этель Лилиан Буль, и она уехала в деревню. «В течение всей моей жизни, при всех трудностях и горестях я всегда обращалась к природе за помощью и утешением»,— пишет Этель Лилиан Войнич. Но и живя в деревне, она поддерживала тесную связь со своим русским другом,— они постоянно переписывались.
В одном письме С. М. Степняк писал ей: «Ах, Лили, если б Вы знали, как мне Ваши описания природы нравятся. Положительно Вы должны попробовать свои силы на писательстве. Кто может двумя-тремя строчками, иногда — словами схватить и передать характер природы, тот должен уметь, или по крайней мере может уметь, схватывать так же рельефно и вразумительно характер человека и явления жизни — если только он достаточно долго и внимательно наблюдал их (что несравненно труднее, конечно, чем наблюдение природы). Об этом мы поговорим, когда приедете». (Письмо от 22 августа 1889 года. Выделено Степняком.— Е. Т.)
Этель Лилиан Буль решила последовать совету своего друга и «попробовать свои силы на писательстве».
Вскоре после возвращения из России она начала писать свою первую книгу — роман «Овод». Это был роман о тех, кого она близко знала, долго и внимательно наблюдала, о тех, кого она любила и кем восхищалась,— о героях-революционерах. Этель Лилиан Буль работала над своей первой книгой шесть лет — с 1889 по 1895 год. Это были годы ее деятельного участия в русском революционном движении, годы ее близкого сотрудничества со Степняком, годы усиленной работы над переводами русской литературы.
Как раз в это время (в конце 1889 года) Степняк организовал в Лондоне Общество друзей русской свободы, в которое вошли видные английские либеральные деятели. С середины 1890 года Общество стало выпускать на английском языке ежемесячный журнал «Свободная Россия» («Free Russia»). В этом журнале печатались статьи и очерки о России, публиковались переводы произведений русских писателей. Этель Лилиан Буль была членом исполнительного комитета Общества и работала в редакции «Свободной России».
В доме Степняка Этель Лилиан Буль встречалась с политическими деятелями многих стран, с итальянскими, польскими эмигрантами. Познакомилась и с Ф. Энгельсом, у которого однажды была дома, со многими английскими писателями, друзьями Степняка — Бернардом Шоу, Вильямом Моррисом, Оскаром Уайльдом и другими. Но ближе всех были для нее — русские политические эмигранты: она дружила, с Г. В. Плехановым, П. А. Кропоткиным, В. И. Засулич, А. Л. Линевым и его женой, известной певицей Е. Э. Паприц, с русскими литераторами — Н. М. Минским, 3. А. Венгеровой и многими другими.
В доме Степняка встретилась Этель Лилиан Буль и с человеком, имя которого стало ее именем,— с польским революционером, бежавшим из Сибири, Михаилом Вильфридом Войничем.
Михаил Войнич (1865—1930) родился под Ковно (ныне Каунас), в семье бедного чиновника, поляка. После гимназии он сдал экзамены при Московском университете и получил звание аптекарского помощника. М. Войнич был активным деятелем польской социально-революционной партии «Пролетариат». Он занимался пропагандой, распространял нелегальную литературу, приобретал типографский шрифт, фальшивые паспорта, собирал деньги для революционной работы. Когда в 1884 году были арестованы руководители партии «Пролетариат» — Л. Варынский, С. Куницкий и другие,— М. Войнич пытался организовать их побег, но вскоре был арестован сам. В ту пору ему еще не исполнилось и двадцати лет. После полутора лет заключения в десятом павильоне Александровской цитадели в Варшаве М. Войнич был сослан в Восточную Сибирь. Там, в Иркутске, он встретился с Прасковьей Карауловой, и она, узнав о его намерении бежать за границу, дала ему лондонский адрес Степняка.
Вот что рассказывает Этель Лилиан Войнич о своей встрече с ним:
«Бежав из Сибири в 1890 году, он, наконец, достиг Гамбурга, не имея никаких средств. В это время между Германией и царским правительством был договор о выдаче преступников. Поэтому Войнич скрывался в доках, прячась в штабелях досок. Питался он скудными крохами, которые ему удавалось достать, ожидая, пока одно небольшое судно, груженное фруктами, отправится в Лондон. Продав все, что у него еще оставалось, включая жилет и очки, он набрал денег, чтобы оплатить билет третьего класса, купить селедку и немного хлеба.
После долгого и бурного плавания, во время которого судно было отнесено к скандинавскому берегу и потеряло свой груз, Войнич наконец вечером 5 октября 1890 года прибыл в лондонские доки, грязный, полуодетый, голодный, без копейки денег.
Не зная английского языка, он шел по Торговой улице, протягивая прохожим клочок бумаги с единственным лондонским адресом, который у него был,— адресом Степняка. Наконец к нему подошел студент еврей, который подрабатывал на табачной фабрике в трущобах, где ютились иностранцы, неподалеку от доков, и спросил по-русски: «У вас вид политического. Вы из Сибири?»
Студент этот и проводил его к дому Степняка. Как раз в этот вечер Степняк ожидал другого эмигранта, и его жена, сестра жены, я и (если не ошибаюсь) Феликс Волховский — все были там, когда прибыл незнакомец из доков.
— Вот еще один! — сказал Степняк и объяснил нам, что это не тот эмигрант, которого мы ждали.
Позднее, когда Войнич помылся и переоделся в чистое, чужое и нескладно сидевшее на нем платье, он обернулся ко мне и спросил по-русски:
— Не мог ли я видеть вас раньше? Вы не были в Варшаве на пасхе в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году?
— Да,— ответила я.— Я направлялась в Петербург.
— Вы стояли в сквере и глядели на цитадель?
Когда я снова ответила «да», он сказал мне, что он был узником той самой цитадели и в тот день видел меня оттуда. Вскоре после этого его отправили в сибирскую ссылку».
К этому драматическому рассказу можно добавить, что М. Войнич сразу подружился с Этель Лилиан Буль, и в 1892 году они поженились.
В Лондоне М. Войнич (в эмиграции он был известен под именем Ивана Кельчевского) стал ближайшим сотрудником Степняка и вместе с ним был одним из организаторов Фонда вольной русской прессы, созданного для печатания и распространения в России всевозможной революционной литературы. М. Войнич ведал организационными делами Фонда и его книжным складом. На этом складе были собраны и отсюда направлялись в Россию сочинения декабристов, письмо Белинского к Гоголю, произведения Герцена, Чернышевского, Плеханова, нелегальные издания Щедрина, Шевченко, издания «Народной воли», биографии народовольцев, были на складе и переведенные на русский язык произведения Маркса и Энгельса.
Этель Лилиан Войнич читала и изучала литературу, собранную на складе, и принимала участие в ее пересылке в Россию. В 1895 году она совершила утомительное и опасное путешествие во Львов, чтобы организовать переправку нелегальной литературы в Россию через галицийскую границу. Там она подружилась с прогрессивными украинскими писателями и общественными деятелями — И. Франко и М. Павликом.
Все эти годы Этель Лилиан Войнич под руководством Степняка усиленно занималась переводами русской литературы на английский язык. Переводила она произведения классиков и современных писателей, переводила русские и украинские народные песни, специально изучила украинский язык, чтобы читать в подлиннике стихотворения Тараса Шевченко, изучила польский язык, читала произведения Мицкевича, Словацкого,
В 1893 году в Лондоне вышла книга рассказов В. Гаршина в переводе Этель Лилиан Войнич. Это было ее первое выступление в литературе. Она перевела четыре рассказа Гаршина: «Красный цветок», «Из воспоминаний рядового Иванова», «Трус» и «Происшествие». Книга вышла с предисловием Степняка.
Написал Степняк предисловие и к другой книге ее переводов, вышедшей в 1895 году. Это был сборник «Русский юмор», входивший в серию изданий, посвященную юмору разных стран.
В высшей степени интересен подбор произведений, включенных в этот сборник. Выбрать смешные рассказы нз русской литературы было нелегко. Юмор русских писателей оказывался или гневной или скорбной сатирой. Показательно, что Этель Лилиан Войнич выбрала в основном для сборника произведения социальной сатиры, созданные писателями революционно-демократического лагеря. Это прежде всего две сказки ее любимого писателя М. Е. Салтыкова-Щедрина — «Самоотверженный заяц» и «Орел-меценат», а также отрывок из 12-й главы его книги «Помпадуры и помпадурши». В сборник вошли переводы «Женитьбы» и «Записок сумасшедшего» Н. Гоголя, рассказов Г. Успенского и Н. Успенского, В. Слепцова, небольших пьес А. Островского — «Не сошлись характерами!» и «Семейная картина». Кроме того, в сборник был включен перевод памфлета Ф. М. Достоевского «Крокодил», а также переводы коротеньких жанровых сценок, написанных известным в свое время актером И. Горбуновым. Перевела для этого сборника Этель Лилиан Войнич и пропагандистскую «Сказку о копейке» самого Степняка. В предисловии Степняк отмечал мастерство переводчицы, в совершенстве владеющей русским языком.
Но Этель Лилиан Войнич переводила не только художественные произведения русских писателей. В 1894 году Общество друзей русской - свободы выпустило для ознакомления широкой публики со своими целями и задачами, для пропаганды идей русского революционного движения сборник «Нигилизм как он есть». В этот сборник вошли две политических статьи Степняка. В одной из них он излагал Свою точку зрения на задачи, стоящие перед русским революционным движением, в другой указывал на большую роль, которую может сыграть в этом движении и заграничная агитация идей русской революции, привлечение к ней симпатий общественности Западной Европы.
Обе эти статьи Степняка перевела на английский язык все та же его верная помощница — Этель Лилиан Войнич.
Эти статьи были отражением одного из этапов «блужданий и шатаний, ошибок и разочарований революционной мысли в России». Степняк понял, что террор не может явиться действенным средством борьбы с самодержавием, и мучительно искал верной дороги. Этель Лилиан Войнич была свидетельницей жарких споров, происходивших в доме Степняка между анархистом П. А. Кропоткиным, марксистами Г. В. Плехановым и В. И. Засулич, старым народником П. Л. Лавровым, польскими социалистами и представителями многих других течений. В этих спорах нередко принимали участие социалистические деятели и других стран — Англии, Германии, Франции, Италии, Ирландии. Этель Лилиан Войнич не всегда могла понять самую суть разногласий между своими русскими друзьями, но она восхищалась характерной для всех них страстной готовностью отдать жизнь за свободу родины, восхищалась этой величественной, подвижнической историей революционного движения, которую Ленин назвал «полувековой историей неслыханных мук и жертв, невиданного революционного героизма, невероятной энергии и беззаветности исканий, обучения, испытания на практике, разочарований, проверки, сопоставления опыта Европы». Войнич восхищалась людьми, творившими эту героическую историю, их уверенностью в конечной победе.
Участие в русском революционном движении, тесные связи с революционными деятелями разных стран, главным образом с русскими политическими эмигрантами, близость к идеям русской прогрессивной и революционной литературы — вот что определяло особенности мировоззрения Этель Лилиан Войнич в то время, когда она писала свой первый роман — «Овод».
Характерно, что ни современники, ни читатели наших дней не воспринимают роман «Овод» как историческое произведение. И, конечно, не история итальянского национально-освободительного движения середины XIX века, а образ революционера, зовущий к борьбе,— основное содержание «Овода».
Писательница рисует нам яркие фигуры участников тайного революционного общества «Молодая Италия» в 30-е и 40-е годы ХIХ века. Это было время, когда после разгрома наполеоновской армии вся Италия была разделена на несколько отдельных государств и фактически захвачена австрийскими войсками. Глава католической церкви — римский папа — поддерживал австрийских захватчиков. Под этим двойным гнетом итальянский народ задыхался и бедствовал. Австрийцам была выгодна раздробленность страны, и они всячески раздували рознь между итальянскими государствами.
Передовые люди Италии понимали необходимость объединения страны в цельное государство и боролись за национальную независимость против господства австрийцев.
В 1831 году знаменитый итальянский революционер Джузеппе Мадзини (1805-1872), изгнанный из родной страны, основал подпольное революционное общество "Молодая Италия". В него входила передовая итальянская интеллигенция — писатели, адвокаты, студенты. Несмотря на постоянные преследования полиции, "Молодая Италия" сыграла большую роль в борьбе итальянского народа, который только в 1870 году добился объединения страны.
Действие романа "Овод" начинается в 1833 году. В то время в разных областях Италии происходили вооруженные восстания. Австрийская полиция, поддержанная местными властями, с неслыханной жестокостью подавляла эти восстания. Особенно обострилась борьба позднее, перед 1848 годом, когда революционная волна охватила всю Западную Европу и Италию в том числе. В 1846 году, устрашенный общественным подъемом, римский папа провел ряд либеральных реформ. Во второй и третьей частях романа действие происходит как раз в эти дни.
Этель Лилиан Войнич показывает противоречия, возникающие внутри самой "Молодой Италии". Герои романа — Овод, Джемма, Мартини — являются наиболее активными членами этого общества, они прекрасно понимают лицемерный характер папских реформ, разоблачают угнетателей и смело борются с ними, тогда как другие — умеренные — ограничиваются бесплодными разговорами и петициями.
Однако мы не найдем в романе "Овод" изображения народных выступлений, вооруженных восстаний, которые были столь характерны для этого этапа национально-освободительного движения Италии.
Очевидно, писательница и не ставила себе целью создание исторических картин того времени. Ни один из персонажей романа "Овод" не является реальным историческим лицом. Имена исторических лиц — Мадзини, Орсини, Ренци — лишь упоминаются в книге.
Этель Лилиан Войнич сосредоточила свое внимание на изображении героического характера революционера. Сутью романа "Овод" является создание образа революционера, прославление его и утверждение его как идеала.
Создав образ Овода, Этель Лилиан Войнич дает свое решение одной из главных проблем европейского романа XIX века — проблемы поисков идеального положительного героя.
Образ положительного героя, героя-революционера, борца за свободу привлекал внимание многих великих художников слова, но все же и до сих пор образ Овода является одним из самых ярких образов героя-революционера во всей мировой литературе.
Много лет спустя после создания романа Этель Лилиан Войнич, отвечая Б. Н. Полевому на вопрос о том, кто был прототипом Овода, писала ему 14 января 1957 года:
"Разумеется, образы в романе не всегда имеют прототипами реально существующих людей; не являются ли они своего рода результатом сложного процесса, происходящего в авторском воображении под влиянием таких факторов, как: во-первых, личный опыт автора, во-вторых — опыт тех людей, с которыми писатель или писательница встречается, и в-третьих — большая начитанность (что справедливо и в моем случае)".
Этель Лилиан Войнич воплотила в своем герое черты многих борцов за свободу разных стран и народов. Недаром же польские исследователи литературы категорически утверждают, что реальными прообразами Овода были деятели польской социально-революционной партии "Пролетариат", русские же читатели сразу после выхода в России "Овода" узнали в нем знакомые черты русских революционеров. Некоторые исследователи считают, что в образе Овода легко обнаружить черты Мадзини и Гарибальди. Очевидно, что во всех этих утверждениях есть доля истины: Овод является интернациональным типом революционера. Ведь и сама писательница не подчеркивает его национальных черт — Овод наполовину англичанин, наполовину итальянец.
Этель Лилиан Войнич в цитированном уже выше письме Б. Полевому писала: "То, что в романе усматривается отражение русского или польского влияния... естественно и понятно. Где, кроме Восточной Европы и среды русских и польских эмигрантов в Лондоне и в Западной Европе, я могла бы непосредственно познакомиться с условиями, которые в той или иной степени существовали в Италии в юношеский период жизни Мадзини?" Интересно отметить, что еще А. И. Герцен в своей книге "Былое и думы" указывал на близость условий и сходство освободительной борьбы в Италии и России.
Писательница не излагает историю всей жизни своего героя от первых до последних дней. Первая часть охватывает лишь около одного года в жизни героя, а вторая и третья освещают период его жизни, занявший даже меньше года. Мы видим Овода в наиболее острые моменты его жизни, в часы глубочайших конфликтов, когда его характер проявляется самым ярким образом.
Хотя мы знаем, что Овод принимает непосредственное участие в вооруженных схватках, но автор не показывает нам его в роли бойца, участника восстания. Наивысший героизм Овода проявляется на том труднейшем участке борьбы, где геройство как бы лишено своих внешних атрибутов, там, где борец лишен поддержки товарищей и где его единственным оружием является идейность. Автор рисует нам своего героя в поединках с жандармами.
В самом деле, в открытом выступлении с оружием в руках каждый чувствует поддержку соратников, и в то же время совершённый подвиг находит мгновенный отклик, увлекает последователей; падающий боец видит идущих на смену, видит тех, кто подхватывает упавшее знамя и несет его дальше, сохраняя в сердце благодарную память о погибших. В тюрьме же подвиг остается невидимым — никто из друзей и не узнает о нем; но истинный революционер и в этих условиях остается верен себе!
Создавая героический образ революционера, утверждая как высший гуманистический принцип - принцип борьбы, Этель Лилиан Войнич одновременно срывает ореол святости с религии и ее служителей. Она разоблачает всю их ложь, ханжество, лицемерие, она утверждает, что религия содействует угнетению народа.
Все поворотные моменты жизни ее героя связаны с религией.
Молодой и наивный Артур Бертон, студент философии решает посвятить свою жизнь борьбе за освобождение Италии от чужеземных захватчиков (то, что он — англичанин, ни в какой степени не останавливает его). Девизом тайного революционного общества «Молодая Италия», в которое он вступил, были слова: «Во имя бога и народа ныне и во веки веков!» Артур следует этому девизу. Конечно, думает он, бог поможет народу. Христос ведь отдал жизнь за спасение народа. Однако при первом же столкновении с действительностью эти иллюзии рушатся. Артур понял, что религия — ложь, что она помогает угнетателям. Отныне он враг церкви, враг всякой религии, враг религиозного мышления, требующего от человека слепого преклонения. И во имя народа он борется против бога, провозглашая, что только действенная воля человека-борца добудет человечеству счастье.
Он борется с религией всеми способами — пером и мечом. Он уже не робкий Артур, а беспощадный, сильный, мужественный Феличе Риварес, принявший прозвище «Овод». Он высмеивает церковь в уничтожающих памфлетах, он участвует в народных восстаниях. Он отказывается от каких бы то ни было сделок с церковью, даже если они могут спасти ему жизнь. Перед тягчайшими испытаниямион остается верен своим убеждениям. Грозный огонь борьбы закалил его волю.
С большим мастерством Этель Лилиан Войнич создает величественный образ героя-революционера и противопоставляет его образу Христа, которого в течение веков церковники провозглашали-спасителем человечества, наивысшим символом кротости и покорности.
Писательница утверждает, что революционер выше, могущественнее Христа. Не смирением и покорностью обретет человечество свободу и счастье, а завоюет их в борьбе.
Этель Лилиан Войнич бросает вызов учению церковников о бессмертии Христа и воспевает бессмертие революционера, борца за свободу, который вечно живет в делах своих преемников, в своем великом подвиге.
Этель Лилиан Войнич показывает, что Овод продолжает побеждать и после своей смерти. Его идейный противник — кардинал Монтанелли — отрекается от веры. Друзья Овода получают его письмо, написанное перед казнью, уже после его смерти. Оно звучит как боевой гимн. Оно пронизано воинствующим оптимизмом, уверенностью в победе, призывом к борьбе. Так и после смерти звучит голос Овода, образ Овода ведет вперед. Он жив!
А кончается роман извещением о смерти Монтанелли. Этот уж не воскреснет!
Автор показывает победу революционера и поражение религии в яростной схватке идей, в глубочайшем конфликте двух мировоззрений, в противопоставлении самих характеров героев. Образ идейного противника Овода — кардинала Лоренцо Монтанелли — создан необычайно тонкими и точными штрихами, он подлинно диалектичен. На первый взгляд Монтанелли бескорыстен, добр, отзывчив. Народ уважает его за редкую среди священников честность, он отрицательно относится к иезуитским методам, и даже его противники отдают ему должное. Сам Овод говорит о Монтанелли, что он не подлец, но тут же добавляет: «...но орудие в руках подлецов». Выступая в роли примирителя, Монтанелли тем самым играет на руку угнетателям. Так, даже как будто хороший человек, служа религии, становится дурным. Однако при внимательном чтении становится очевидным, что порок лицемерия и трусости пронизывает все поступки Монтанелли,— ведь, соблазнив мать Артура, он уезжает в Китай для спасения своей репутации, оставляя бедную женщину буквально на растерзание в семье ее мужа, и отлично это понимает. Фактически он и является виновником гибели матери Артура. Так же, в силу своей «всепримиряющей функции», Монтанелли становится виновником ареста Овода на площади. Таким образом, оба существа, которые, казалось бы, для него дороже всех на свете — его любовница и его сын,— погибают по его вине. Но наибольшую глубину лицемерия и трусости кардинала автор разоблачает в драматической сцене встречи отца и сына в тюремной камере. Монтанелли как будто бы очень, благороден в своем намерении предоставить самому Оводу решить свою судьбу, но на самом деле им руководит трусливое желание уйти от ответственности. Овод беспощадно срывает с него маску видимого благородства. Но этого мало, якобы гуманная позиция Монтанелли — принести в жертву жизнь Овода для спасения сотен жизней других людей — на поверку также оказывается несостоятельной: он предлагает Оводу устроить побег, но с одним условием — лишь бы все осталось в тайне. Значит, не сохранение, жизни других людей его заботит, а сохранение своего собственного престижа! Логическим завершением образа Монтанелли является его отречение от религии: привязанность к сыну оказывается для него сильнее, чем его убеждения,— он предал не только своих близких, он предает и бога.
Так, противопоставляя своих героев во многих планах, Этель Лилиан Войнич утверждает превосходство Овода, воспевает верность борца своим идеям.
Этель Лилиан Войнич глубоко верно уловила и сумела передать в образах своего романа растущие силы революции, сумела показать обреченность, неизбежность гибели сил реакции.
Писательница строит повествование не на отвлеченных рассуждениях, не на публицистических декларациях, а рисуя яркие жизненные образы.
Особенно ярки образы революционеров: Овода и его соратников. Писательница сумела передать высокий дух товарищества, характерный для борцов за свободу, их личную скромность, нежную суровость в отношениях друг к другу, их высокую идейность, целеустремленность, принципиальность, их готовность отдать жизнь за народ.
Овод — человек сильных и цельных чувств. Именно потому, что он так сильно любит Монтанелли, своего отца, он не может простить ему обмана, не может примириться с ним. Именно потому, что он так сильно любит Джемму, он не может простить ей пощечины. Дело не в самом оскорблении, дело в том, что она усомнилась в его честности, в его мужестве, в его верности своим убеждениям,— а этого он не может простить никому.
Этель Лилиан Войнич глубоко и многосторонне раскрывает образ Овода. Он остроумен, у него злой, насмешливый язык. Но как по-разному в различных условиях применяет он это грозное оружие. Его насмешки поражают врагов, раздражают либералов и придают силы и бодрость друзьям. Враги его ненавидят, либералы на него сердятся, простой народ его обожает.
Писательница особенно подчеркивает любовь Овода к жизни. Он любит природу — животных, деревья, цветы. Он горячо любит детей. Горе и тяжкие испытания сделали его суровым, закалили его волю, но не сделали его черствым. Если молодой Артур беззаботно-ласково играл с маленькой крестьянской девочкой, то и железный Риварес трогательно нежен с голодным оборвышем.
Овод страстно любит жизнь, дорожит ею, ценит ее, но, несмотря на это, он идет на смерть, ибо идеи для него дороже жизни, а уверенность в конечном торжестве его идей придает ему силы.
Даже второстепенные детали далеко не случайны в романе. Не случайно, например, что любимой песней Овода была старинная баллада о потерянном коне. Эта баллада была связана с национально-освободительной борьбой венгерского народа.
Полно глубокого смысла и самое прозвище Артура, которое стало его именем и является названием романа,— «Овод». Этель Лилиан Войнич имеет в виду историю знаменитого греческого мудреца Сократа. Властители Афин приговорили его к смертной казни за то, что он обличал их пороки. Защищаясь на суде против несправедливого приговора, Сократ сравнивает себя с оводом, который надоедает неторопливому коню, побуждая его действовать. Приговоренный к смерти, Сократ мог бы спастись, если бы пошел на сделку с совестью, отрекся бы от своих убеждений, но он предпочел смерть. Наделяя своего героя прозвищем «Овод», писательница напоминает нам о Сократе, подчеркивая тем самым основное его качество — верность своим убеждениям.
Писательница показала нам Овода живым человеком, со слабостями и странностями, с богатым внутренним миром, со множеством недостатков, но сумела оттенить главное в нем — его цельность, мужество, несгибаемую волю, непоколебимую верность своим убеждениям, его острый ум, преданность друзьям, любовь к народу.
Вся жизнь Овода (и самая смерть его) служили борьбе за освобождение родины. Эта борьба была его единственной страстью. Вся его личная жизнь, все его стремления были посвящены этой великой цели. Несмотря на исключительность его личной судьбы — это типический образ революционера, борца за свободу. Образ Овода — образ истинного героя, самого прекрасного молодого человека XIX столетия.
Немалую роль в создании романа «Овод» сыграла и русская литература. При сравнении образов русских революционеров, созданных С. М. Степняком-Кравчинским, и образа Овода мы легко обнаруживаем их глубокое внутреннее сходство. Особенно много черт сходства между героем автобиографического романа Степняка — Андреем Кожуховым и Оводом. Помимо общих черт героя-революционера — страстной преданности своим идеям, любви к народу и отчизне, подчинения личных интересов общему делу, целеустремленности всех поступков, огромного мужества,— Овода и Андрея роднит множество и второстепенных деталей. Для них обоих характерны смена страстной религиозности суровым атеизмом, богатый внутренний мир, любовь к природе, скромность. Особенно важно подчеркнуть общее для них сознание неминуемости собственной гибели, хотя они и уверены в конечном торжестве своих идей.
В высшей степени показательным является то, что эволюция образа Овода буквально повторяет эволюцию типа русского революционера, нарисованную Степняком в «Подпольной России». И безусловно наилучшей характеристикой Овода являются следующие вдохновенные слова:
«Среди коленопреклоненной толпы он один высоко держит свою гордую голову, изъязвленную столькими молниями, но не склонявшуюся никогда перед врагом.
Он прекрасен, грозен, неотразимо обаятелен, так как соединяет в себе оба высочайшие типа человеческого величия: мученика и героя.
Он мученик. С того дня, когда в глубине своей души он поклялся освободить родину, он знает, что обрек себя на смерть. Он перекидывается с ней взглядом на своем бурном пути. Бесстрашно он идет ей навстречу, когда нужно, и умеет умереть не дрогнув, но уже не как христианин древнего мира, а как воин, привыкший смотреть смерти прямо в лицо.
В нем не осталось ни тени религиозного подвижничества. Это боец, весь из мускулов и сухожилий, ничем не напоминающий мечтательного идеалиста предыдущей эпохи. Он человек зрелый, и неосуществимые грезы его молодости исчезли с годами.
...И эта-то всепоглощающая борьба, это величие задачи, эта уверенность в конечной победе дают ему тот холодный, расчетливый энтузиазм, ту почти нечеловеческую энергию, которые поражают весь мир. Если он родился смельчаком, в этой борьбе он станет героем; если ему не отказано было в энергии, здесь он станет богатырем; если ему выпал на долю твердый характер, здесь он станет железным».
Эти слова принадлежат С. М. Степняку-Кравчинскому. Так он характеризовал русского революционера. Знаменательно, что эти слова целиком выражают сущность Овода и наше отношение к нему.
По проблематике и по эмоциональному пафосу можно найти много общего между «Оводом» и «Последней исповедью» Н. М. Минского— поэта, в начале своей деятельности выражавшего революционные настроения, а потом впавшего в мистицизм. Драматический отрывок «Последняя исповедь» с красноречивой пометкой: «посвящается казненным» был напечатан в № 1 «Народной воли», вышедшем в октябре 1879 года. В нем очень сильно передано состояние молодого революционера, приговоренного к смертной казни. Этот отрывок производил глубочайшее впечатление на современников, читая его, люди «метались, словно ужаленные и чуть не смертельно пораненные» (как писал В. В. Стасов И. Е. Репину 8 мая 1888 года). Под впечатлением «Последней исповеди» Репин создал свою картину «Отказ от исповеди перед казнью». То же противопоставление революционера Христу, то же резко отрицательное отношение к религии и ее служителям, тот же пафос героической смерти характеризуют «Последнюю исповедь» и роман «Овод».
Весьма плодотворным является, на наш взгляд, сопоставление романа «Овод» и поздних романов Ф. М. Достоевского. И для Войнич и для Достоевского характерен воинствующий гуманизм и страстность поисков путей к счастью человечества, горячая любовь к человеку, сострадание к его горестям и вся яростная тенденциозность повествования, которая проявляется одинаково горячо у Достоевского и у автора «Овода», несмотря на всю разницу в масштабах их дарования. Но при сходности проблематики все вопросы в «Оводе» решены диаметрально противоположно решению этих же проблем у Достоевского. Основная мысль Достоевского последнего периода его творчества состоит в том, что, мучительно ища путей к счастью человечества, он в противовес всем революционным попыткам перестроить общество утверждает спасительность христианства. В своих романах «Идиот», «Братья Карамазовы» и особенно «Бесы» Достоевский не только, противопоставляет религию революции, но и образ Христа противопоставляет революционерам. И в философском, и в политическом, и в этическом планах Достоевский провозглашает как спасение от всех бед веру в Христа. Более того, Достоевский считал спасительной самую идею преклонения, он писал в 1870 году: «...человеческая природа непременно требует обожания... потребность обожания есть неотъемлемое свойство человеческой природы». И далее логически завершал свою мысль: «А чтобы было обожание, нужен бог».
Гневным протестом против этих мыслей Достоевского звучат слова Овода: «...главная причина всех наших несчастий и ошибок — душевная болезнь, именуемая религией...— это религиозная направленность ума, это потребность человека создать себе фетиш и. обоготворить его, пасть ниц перед кем-нибудь и поклоняться кому-нибудь. Кто это будет — Христос, Будда или дикарский тотем,— не имеет значения».
В своих поисках идеального положительного героя Достоевский приходит к выводу, что «на свете есть только одно положительно прекрасное лицо — Христос» (из письма к С. Ивановой от 1(13) января 1868 года). Он жестоко издевается в «Бесах» над попыткой заменить образ Христа революционером и сам изображает революционеров низменными, аморальными, изломанными существами с убогими мыслями и несвязной речью. Образом обаятельного, умного и мужественного Овода Этель Лилиан Войнич опровергает пасквиль Достоевского и провозглашает не только возможность, но и настоятельную закономерную необходимость замены традиционного символа спасения — кроткого Христа — подлинным спасителем человечества — героем борцом.
Уподобляя Артура Христу сначала как бы мимоходом, писательница затем углубляет это сравнение, поднимая эту проблему в конце романа до большого философского обобщения.
«— Выбирайте: он или я»,— говорит Овод своему отцу, ставя его перед необходимостью выбора между религиозным и революционным мировоззрением. Монтанелли выбирает Христа. Однако писательница показывает, что Монтанелли. очень скоро раскаивается в своем выборе и отрекается от веры.
Если эпиграфом к «Бесам» Достоевский берет строки из евангелия, повествующие об изгнании Христом бесов из бесноватого и об исцелении последнего, причем под бесами Достоевский подразумевает революционеров, то Этель Лилиан Войнич берет эпиграфом к «Оводу» строку из того же места евангелия — слова бесноватого, обращенные к Христу: «Оставь; что тебе до нас, Иисус Назареянин?» (До сих пор ни разу, ни в одном русском издании «Овода» этот эпиграф не публиковался!) Совершенно очевидно, в какой степени этот эпиграф подчеркивает антирелигиозное звучание романа.
В романе «Овод мы находим опровержение многих других идей Достоевского. Так, например, его культу страдания противоаоставляется преодоление страдания. Совершенно по-иному, чем Достоевский, ставит писательница и проблему самоубийства. Если «революционеры» у Достоевского трусливо уходят из жизни, то герой Этель Лилиан Войнич считают что их жизнь принадлежит народу и, несмотря на самые невыносимые страдания, они не имеют права расстаться с нею.
Однако если идейно Этель Лилиан Войнич буквально во всем противостоит Достоевскому, то в художественной манере обоих писателей можно найти несомненные черты сходства.
Кульминацией романов Достоевского и «Овода» является конфликт идей, весь тон повествования — трагедиен, по самому жанру романы Достоевского и «Овод» ближе всего к трагедиям, все действие их развивается стремительно, динамически, внимание авторов сосредоточено на передаче сильных душевных потрясений, сюжетные ситуации предельно заострены, романы развиваются в стремительных столкновениях идей и страстей. Сближает «Овод» с романами Достоевского свойственная и роману Войнич атмосфера загадочности, система тайн, элементы авантюрности.
Но у Войнич все проще, более цельно. Ведь при всей своей изломанной психике трагически искалеченный жизнью Овод внутренне целостен, душевно здоров; даже несмотря на мистические предчувствия, в нем нет ни следа гамлетовщины, раздвоенности, свое «быть или не быть» он решает величественно и целеустремленно. Тоскливо-мучительному отношению к смертной казни и к смерти вообще у Достоевского (например, рассказы Мышкина о смертной казни в романе «Идиот» и образ Ипполита в том же романе) Этель Лилиан Войнич противопоставляет мужественное сознание выполненного долга у Овода, выраженное и в замечательном его предсмертном письме и в знаменитой, потрясающей сцене расстрела.
Мы найдем следы влияния Достоевского и в других произведениях Этель Лилиан Войнич — например, в образе священника Джозайи Реймонда из романа «Джек Реймонд», но эта тема ждет своего исследователя.
* * *
Закончив роман «Овод» в конце 1895 года (все лето 1895 года Этель Лилиан Войнич провела в Италии, где работала в архивах и библиотеках Флоренции и Болоньи), писательница долго не могла найти издателя для своей книги. Только в июне 1897 года «Овод» вышел в Нью-Йорке и в сентябре того же года появился наконец в Лондоне.
Книга имела шумный успех. Большинство газет и журналов откликнулось на нее рецензиями, авторы которых отмечал» литературные достоинства романа, но восставали против его «возмутительного» и «ужасающего» характера! Одна большая американская газета предостерегала читателей, что страницы романа «наполнены кощунством и богохульством». Однако читатели горячо приняли книгу: за четыре года в Лондоне вышло 8 издании «Овода» (до 1920 года — 18 изданий).
После смерти Степняка (23 декабря 1895 года он погиб, попав под поезд) Этель Лилиан Войнич отошла от русского революционного движения, и это явно отразилось на всем ее творчестве: ни в одном из своих последующих романов не достигала она такой степени героического пафоса и художественной силы, какие отличают роман «Овод».
Хотя остальные произведения Этель Лилиан Войнич гораздо слабее «Овода», для всего ее творчества характерен воинствующий гуманизм, во всех своих романах она воспевает человека, его право и обязанность бороться и строить жизнь. Как самую великую драгоценность, она провозглашает свободу и достоинство человеческой личности. Во Во всех ее произведениях обнаруживается та же великолепная тенденциозность: всеми средствами своего мастерства она обрушивается на религию, разоблачает лицемерие, антигуманную сущность служителей церкви и выявляет высокие человеческие качества атеистов.
Второй роман Этель Лилиан Войнич, «Джек Реймонд» (1901),— страстный обвинительный акт против лицемерия, жестокости и бесчеловечности служителей церкви. Искалеченный и физически и духовно своим дядей-священником, мальчик Джек обретает душевное равновесие благодаря помощи вдовы польского революционера, погибшего на царской каторге,— Елены Мирской. Джек становится врачом и отдает свои силы служению народу — лечит детей городской бедноты. Конфликт между мрачным садистом, изувером-священником и вольнолюбивым мальчиком углубляется фигурой Елены Мирской, обретшей в суровом аду царской каторги высший дар понимать и исцелять человеческие души. Гневный обиличительный пафос писательницы, направленный против изощренной жестокости религии, ярко контрастирует с поэтическим прославлением высокого гуманизма истинных друзей человечества — революционеров.
Следующий роман, «Оливия Лэтам» (1904), особенно интересен для нас тем, что в нем отразились непосредственные впечатления Этель Лилиан Войнич от ее пребывания в России: в нем повествуется об английской девушке, полюбившей русского революционера Владимира Дамарова. Арест и гибель Владимира в тюрьме производят на героиню такое сильное впечатление, что она едва не теряет рассудок. Только бережная дружеская рука польского революционера Карола Славинского возвращает ее к жизни. Карол целеустремлен, мужествен, так же, как Овод, стойко переносит тяжелую болезнь, но в нем уже нет высокого, героического пафоса Овода.
Однако некоторые сцены в романе, рисующие жизнь русских революционеров, написаны с такой потрясающей силой, с таким гневом и страстью, что их можно отнести к лучшим страницам революционной литературы. Подлинно трагедийна сцена, когда полуобезумевшая Оливия смотрит с Дворцовой набережной на Петропавловскую крепость, где погибает ее жених, а над Невой разносится бой курантов крепости, прославляющий бога: «Коль славен наш господь в Сионе!..»
Почти натуралистичны в своей жестокости картины нищенской жизни крестьян, оскудевшей дворянской усадьбы, но и в этом романе главную силу составляют моральные конфликты, душевные переживания героев. В высшей степени актуальной для передовой русской интеллигенции того времени была проблема таланта и самоотверженного служения революции. Мы знаем по историко-революционным мемуарам (например, «Записки революционера» П. А. Кропоткина, «История моего современника» В. Г. Короленко), как остро этот вопрос стоял перед молодыми революционерами: или служение революции и пренебрежение своим талантом, или развитие таланта и отход от политики,— совмещение того и другого было невозможно. Эту же проблему ставил и В. Гаршин в рассказе «Художники».
Уже в «Джеке Реймонде» Этель Лилиан Войнич поставила эту проблему, но если там она решена в пользу таланта — Елена Мирская страшится принести в жертву революции гений своего сына-музыканта,— то в «Оливии Лэтам» эта проблема решена в пользу революции. Гениальный юноша Владимир Дамаров бросает занятия живописью и скульптурой и отдает свою жизнь революции. Тюрьма, чахотка, скитания, снова арест и смерть в крепости — вот его судьба. Но несмотря на то, что Владимир хорошо знает, что его ожидает именно такая судьба,— он не уходит с избранного пути.
В романе «Оливия Лэтам» очень точно отражено время тяжелой реакции конца 80-х годов, когда разгром народовольческого движения надломил силы и оставшихся в живых народовольцев. Но, несмотря на сознание неминуемости собственной гибели, Владимир верит в конечную победу своего дела. «Будет и на нашей улице праздник!» — говорит он в момент ареста. Полна глубокого оптимизма и его сказка о зеленой гусенице и волшебной Стране Завтрашнего Дня, которую он рассказывает детям. (Этель Лилиан Войнич пишет в своих автобиографических заметках: «Эту сказку однажды рассказывал при мне... Николай Караулов».)
Очень специфична и проблема моральной ответственности пропагандиста-революционера, вербующего молодежь в революцию, которую ставит Этель Лилиан Войнич в романе «Оливия Лэтам». Этой же проблемы касается С. М. Степняк-Кравчинский в повести «Домик на Волге».
В высшей степени показателен и самый мотив безумия Оливии: ей кажется, что Владимир не умер, что его закопали в землю живым. Здесь безусловно отразилось знакомство Этель Лилиан Войнич с народовольческой подпольной литературой. Как раз в 80-е годы распространялись среди молодежи напечатанные нелегальными типографиями письма политических заключенных, озаглавленные «От мертвых к живым», в которых они называли себя «заживо погребенными».
Показательно, что Этель Лилиан Войнич использовала в своем романе отрывок из произведения М. Е. Салтыкова-Щедрина «За рубежом» и песню о Стеньке Разине.
Верно отразив в «Оливии Лэтам» ущербность революционного движения народовольцев в конце 80-х годов, Этель Лилиан Войнич, однако, заканчивает его нотами бодрости и оптимизма.
«Оливия Лэтам» также пользовалась успехом у английского читателя. Михаил Войнич писал С. А. Венгерову 11 июля 1904 года: «Лилия Григорьевна только что выпустила новый роман. Успех громадный».
Два последних романа Этель Лилиан Войнич — «Прерванная дружба» (1910) и «Сними обувь твою» (1945) — представляют собой почти беспрецендентный случай в истории литературы, когда писатель вновь и вновь через большие промежутки времени возвращается к тому же самому герою,— они оба посвящены Оводу.
В «Прерванной дружбе» описан тот период жизни Овода, который лежит между первой и второй частями романа «Овод». Однако образ Овода претерпевает значительную трансформацию: революционный пафос заменяется пафосом права личности на суверенность, неприкосновенность своего внутреннего мира, политическая проблематика подменяется психологической. Болезненная чувствительность Овода, его подозрительность и замкнутость, едва намеченные в романе «Овод», здесь занимают первый план, что, конечно, значительно снижает образ. Интересно, что антирелигиозная направленность творчества Этель Лилиан Войнич в этом романе обогащается новым аспектом: «Прерванная дружба» пронизана не столько даже отрицанием бога, сколько яростной ненавистью к самому понятию высшего милосердного существа.
После «Прерванной дружбы» Этель Лилиан Войнич в 1911 году, к 50-летию со дня смерти Тараса Шевченко, выпустила перевод шести его стихотворений, снабдив издание кратким очерком жизни и творчества великого украинского поэта. Она очень высоко оценивает творчество Шевченко, называя его лирику «бессмертной» и сравнивая его с Р. Бернсом. В этой же книжечке был опубликован ее перевод «Песни про купца Калашникова» М. Ю. Лермонтова.
Затем Этель Лилиан Войнич посвятила себя занятиям музыкой. Она создала несколько симфонических произведений. Особенно интересна ее кантата «Подводный город» на слова стихотворения М. А. Дмитриева, которое она перевела на английский язык, и оратория «Вавилон», посвященная свержению самодержавия в России. Свою кантату на слова средневекового французского поэта Франсуа Вийона — «Эпитафия в форме баллады» — Этель Лилиан Войнич посвятила памяти одного из деятелей национально-освободительного движения в Ирландии, Р. Д. Кэзмента, казненного в 1916 году.
В 1931 году вышел ее перевод писем Ф. Шопена на английский язык со вступительной статьей и примечаниями.
В возрасте восьмидесяти лет Этель Лилиан Войнич снова обратилась к литературе — к образу Овода, цикл романов о котором был ее «спутником в течение всей жизни»,— чтобы проследить корни, истоки происхождения ее героя, как она пишет в предисловии к роману «Сними обувь твою». Этот роман посвящен предкам Овода по материнской линии. В центре романа образ прабабушки Овода — свободолюбивой, независимой Беатрисы Телфорд — и ее трагический конфликт с пошлой действительностью. Хотя Этель Лилиан Войнич рисует яркие реалистические картины быта и нравов сельской Англии второй половины XVIII лека, ее внимание, как всегда, устремлено главным образом на изображение внутреннего мира героев, нравственных конфликтов. В этом романе особенно ярко проявляются демократические симпатии писательницы. Тяжелая душевная драма Беатрисы, возникшая в результате столкновения ее с гнусным подлецом, когда все люди начинают казаться ей подобными отвратительным йэху, опнсанным Дж. Свифтом в книге о Гулливере, смягчается только под влиянием простых людей из народа. Этель Лилиан Войнич наделяет людей труда высочайшими человеческими качествами — благородством, верностью своим идеям и привязанностям, свободолюбием, душевной щедростью, талантами.
Простой рыбак, рискуя жизнью, спасает от гибели детей Беатрисы. В благодарность она берет на воспитание сына этого рыбака — Артура. Он становится для нее дороже собственных сыновей, и, умирая, она соединяет руку Артура с рукой своей дочери. В эпилоге Этель Лилиан Войнич сообщает, что их дитя и будет матерью Овода.
Хотя действие романа происходит в Англии, весь он пронизан отсветами надвигающейся Великой французской революции.
Рецензируя роман «Сними обувь твою», американские критики с трудом вспомнили, что был когда-то такой роман «Овод», которым увлекались их отцы и деды. Действительно, творчество Этель Лилиан Войнич и в Англии и в США (где она жила с 1920 года) давно забыто. Ни в одной из многотомных историй английской литературы ее имя даже не упоминается, в энциклопедиях ей не уделено ни строчки.
Всеми забытая престарелая писательница думала, что она намного пережила своих героев. Однако это было совсем не так. Неведомо для нее, ее роман жил в далекой России удивительной и яркой жизнью.
С первого дня появления русского перевода «Овода» в 1898 году и до нашего времени этот роман является одной из самых любимых книг нашей молодежи.
В сознание русского читателя «Овод» вошел в эпоху подготовки первой русской революции, в эпоху создания русской коммунистической партии. Эта книга, помогала в осуществлении одной из насущных задач пролетарского движения, провозглашенной В. И. Лениным в 1900 году в первом номере «Искры»: «Надо подготовлять людей, посвящающих, революции не одни только свободные вечера, а всю свою жизнь».
Образ Овода был примером героя-революционера, отдавшего революции всю свою жизнь, и книга о нем стала одной из любимейших в подпольных кружках, среди передовой молодежи по всей России.
Для молодых революционеров Овод стал любимым героем, примером, образцом. Они находили в нем свои черты и в себе находили черты Овода. Это ощущение близости, родства с героем, это воплощение самых смелых мечтаний о подвиге, самого горячего желания самопожертвования в образе обаятельного юноши, в образе живого человека, которому ничто человеческое не было чуждо, который страдал, знал минуты слабости, у которого были самые обыкновенные человеческие недостатки и который, несмотря на это, был подлинным героем,— эти свойства героя «Овода» и ощущение близости с ним и являются причиной беспримерной судьбы этой книги в нашей стране.
Среди прекрасных творений, созданных человечеством, книг, образы которых воодушевляют нас передовыми идеями, зовут на борьбу за свободу, есть несколько особенно вдохновенных произведений. Они обладают огромной взрывчатой силой непосредственного впечатления. Они ведут в бой, они учат бороться, не щадя собственной жизни.
Это — книги-бойцы, книги-полководцы.
Авторы этих книг сами были борцами, и книги их были тоже оружием в битве. Это прежде всего — роман «Что делать?», написанный великим русским революционным демократом Н. Г. Чернышевским, роман «Спартак» гарибальдийца Р. Джованьоли, «Андрей Кожухов»— землевольца С. М. Степняка-Кравчинского, «Как закалялась сталь» — героя гражданской войны Н. Островского.
«Овод» по праву принадлежит к этим замечательным книгам.
Эта книга увлекала молодежь, выражаясь словами В. Г. Белинского, «примером высоких действий» молодого героя книги.
Ее читали и перечитывали, над нею рыдали ночами, сжав кулаки, а утром выходили в жизнь с сухими глазами и горящими сердцами, готовые к бою и к смерти за счастье и свободу родного народа. Узникам она придавала мужество, слабых она делала сильными, сильных превращала в богатырей.
Роман, «Овод» любили, ценили и распространяли видные деятели нашей партии в эпоху борьбы с самодержавием: Г. М. Кржижановский, Я. М. Свердлов, Е. Д. Стасова, И. В. Бабушкин, Г. И. Петровский и другие. Позднее «Овод» стал любимой книгой героев гражданской войны — Г. И. Котовского, Н. А. Островского; «Оводом» зачитывалась Зоя Космодемьянская.
Эту книгу любили и ценили М. Горький и А. Фадеев.
За годы советской власти роман «Овод» выходил восемьдесят шесть раз на девятнадцати языках народов СССР (и на двух иностранных), общим тиражом свыше двух с половиной миллионов экземпляров. Дважды были поставлены у нас кинофильмы на сюжет «Овода», инсценировки романа не сходят со сцены советского театра, по роману «Овод» написаны три оперы.
«Овод» стал любимейшей книгой в странах народной демократии, он издается и переиздается в Польше, Румынии, ГДР, Венгрии. Особенно популярным этот роман стал в народном Китае, на сценах многих китайских театров идут спектакли по сюжету «Овода».
А между тем до самого последнего времени читателям ничего не было известно об авторе этого романа. Жизнь Этель Лилиан Войнич оставалась неизученной, а творчество ее — неисследованным.
Роман «Овод» читали, как поют любимую песню,— не зная, кто же был ее автором, и не задумываясь над этим.
Ничего не знала о своей популярности и сама Этель Лилиан Войнич. Только в 1955 году удалось установить с нею связь, и она узнала о благодарной любви миллионов советских читателей, а мы узнали об ее жизни и деятельности.
Автор «Овода» Этель Лилиан Войнич, участвовавшая в дни молодости в русском революционном движении, была другом нашей страны. В своем приветствии советской молодежи она писала: «Всем детям Советского Союза: счастливого будущего в мире мира». В связи с сороковой годовщиной Октябрьской революции Этель Лилиан Войнич прислала советским народам свои дружеские приветствия.
Советские читатели любят замечательный роман «Овод», и они с интересом познакомятся с другим произведением Этель Лилиан Войнич «Оливия Лэтам», включенным в настоящее издание.

Материалы взяты со вступительной статьи Е. А. Таратута к книге Этель Лилиан Войнич "ОВОД", "ОЛИВИЯ ЛЭТАМ", Издательство «Картя Молдовеняскэ», Кишинев, 1968